Пару месяцев назад житель Тосно Владимир Румянцев получил весточку из далёкого военного прошлого. Его отец – рядовой Александр Румянцев – в самые первые дни Великой Отечественной писал своей маме – Елизавете Мироновне. В минуты, когда кругом рвались вражеские бомбы, писал о том, что всё хорошо – служба идёт путём.
В одном из первых боёв Александр будет ранен, после переживёт отступление, бои под Ленинградом, стремительное наступление на Запад. Переживёт многодневный ожесточённый бой на эстонской земле, когда враг подойдёт на расстояние броска гаранты. За проявленное в том бою личное мужество в июле 44-го Александру Румянцеву будет присвоено высокое звание «Герой Советского Союза».
Письмо отца
— Это просто мистика какая-то! Мне позвонили из Петрозаводска и рассказали, что в открытых недавно архивах Медвежьегорского райвоенкомата найдены 43 военных письма с фронтов Великой Отечественной войны. И среди них письмо моего отца, адресованное моей бабушке, – рассказывает «Тосненскому вестнику» Владимир Александрович Румянцев, который получил весточку с той войны спустя почти 80 лет. – Письмо написано 22 июня 1941 года с места боёв – в первые часы войны. Получить фронтовой привет от папы спустя почти 80 лет… Когда увидел на компьютере текст письма, когда узнал папин почерк, нахлынули такие чувства… Наревелся вдоволь и от души. Словно прорвало меня тогда.
Родился Александр Румянцев в Буйском районе Костромской области. После окончания Ленинградского торгового техникума уехал не домой, а в Карелию. В то время на берегу Выгозера воздвигался будущий гигант целлюлозно-бумажной промышленности – Сегежский комбинат. На карте того времени – 1938 год – обозначена деревня Сегежа и поселение Соцгородок. Здесь Александр принимал участие в строительстве первого каменного дома. Что самое примечательное, тогда он и не предполагал, что после войны проживёт в этом доме всю свою жизнь.
Именно Соцгородок значится как конечный адрес в письме сына к матери. Это обычное письмо тех лет: довольно чётки почерк, чернила сменяются на карандаш. Практически ничего не говорит о том, что эти строки написаны, когда кругом уже шла война. Лишь одна строчка выдаёт это: «сейчас уже сшибаем Германские самолёты».
— Кто их тогда учитывал, и сколько было сбито? – задаётся сегодня вопросом Владимир Александрович. – О начальном периоде войны пишут немногословно, нет источников достоверной информации. События происходят на земле, которая совсем недавно была присоединена к Советскому Союзу. Рядом с курсантами базировалось подразделение, составленное из местной милиции и сельского ополчения. Отец рассказывал, что именно они как-то незаметно расползлись, покинув поле боя. Зенитчики, в числе которых был отец, вели огонь и по воздушным, и по наземным целям. Курсанты дрались отважно и трое суток удерживали государственную границу.
В Красную армию Александра Румянцева призвали в марте 1941 года. При распределении отправили в зенитные войска – в артиллерийскую школу подготовки младшего командного состава. Так он оказался недалеко от границы – в украинском городе Станиславе (город Станиславль на украинский манер), который ныне зовётся Ивано-Франковск.
В ночь, когда началась война, Александр стоял на посту у артиллерийского склада. Внезапно раздался тяжёлый гул моторов, началась бомбардировка. В первом же бою молодой солдат получил ранение в ногу, но поле боя не покинул. Пуля прошла навылет, не задев кость, а потому бойцу перебинтовали ногу и снова отправили на позиции.
— Получается, что отец так и остался в истории войны несменённым часовым, часовым на всю войну. Ведь с поста его официально никто не снимал, – говорит Владимир Александрович.
Видно, что письмо Александр Румянцев писал в несколько приёмов: не всегда в пылу боя есть свободная минутка. Своей маме он даёт ценные советы и указания, вспоминает свою сестрёнку Нину, передаёт многочисленные приветы, в том числе рабочим варочного цеха комбината, где работал перед призывом в армию. Но самое главное, несмотря на полученное ранение, пишет: «Жив, здоров, бодр и смел».
— Папа и позднее о войне, о проблемах, о болячках говорить не любил, – вспоминает Владимир Александрович. – Прошёл он очень многое, был дважды контужен, ближе к концу войны получил тяжелейшее ранение. На спине у него практически не было живого места – вместо кожи рубцы, стяжки, шрамы. Сплошное месиво. А ещё очень часто мне приходилось вычёсывать из его головы «песок». На плацдарме отца засыпало землёй в окопе. Когда боец его откапывал, попал лопаткой в темечко. С тех пор ему и мерещился этот несуществующий песок. Один раз папа сказал мне в сердцах: «Вовка, ни *** ты про эту войну не знаешь». Ни до, ни после идиоматических выражений мне от него слышать не приходилось. Когда попросил папу съездить в Нарву и показать место боя, после которого он получил Звезду Героя, он разволновался и ответил: «Никогда я туда не поеду, я там должен был умереть».
Северный плацдарм на Нарве
Жуткий, длиной в 13 дней, бой недалеко от Нарвы случился в феврале 1944 года, а до этого времени зенитчика Румянцева ждало немало испытаний.
После упорных боёв в Станиславе, с боями отступали через Кременчуг и Харьков до Воронежа. Здесь фронт стабилизировался – зенитчики охраняли наше небо от фашистов. К концу 1942 года в часть прибыло свежее пополнение из сибирских полков, а их, которых уже называли стариками, отправили на переформирование в Дмитров, а после под Ленинград.
Зенитчики влились в состав 2 ударной армии, в её составе уже сержант Румянцев со своим зенитным пулемётом охранял Дорогу жизни, принимал участие в прорыве блокады Ленинграда у берегов Ладожского озера. Участвовал он и в боях в легендарном 44-м, когда блокада Ленинграда была снята полностью.
— Служил отец в 803-м армейском зенитно-артиллерийском полку, в роте зенитных пулемётов. Убойная дальность его оружия семь километров. Предназначены зенитные пулемёты были в основном для вывода из строя техники, но и по живому противнику вели огонь. Попадёшь в человека – у него на выходе тарелка, практически ничего от человека не оставалось, – говорит Владимир Александрович. – Мощное оружие, которого было не так уж и много. А потому, так исторически сложилось, что пулемётчики, фактически числясь в полку, всё время были командированы на другие направления. Где нужно атаковать, туда их и перебрасывали.
После победы под Ленинградом, 2 ударная двинулась в сторону Эстонии. Передовые подразделения армии, в их числе и пулемётная рота, в которой служил уже старший сержант Александр Румянцев, быстро вышли к реке Нарве.
Батальон лыжников, а вместе с ним и два взвода зенитных пулемётов сходу форсировали реку и захватили небольшой плацдарм, известный в истории Великой Отечественной войны как северный плацдарм на реке Нарве.
Противник встретил наших солдат ураганным огнём. Так продолжалось с 13 по 23 февраля. Продвинуться вперёд оказалось невозможным. Подразделения встали в оборону: взвод Румянцева под командованием лейтенанта Василия Голубева ближе к передовой, взвод под командованием лейтенанта Игоря Графова у берега реки.
Начался кровопролитный и затяжной бой. Противник поливал плацдарм огнём. Выходила из строя техника и люди. Был ранен командир взвода Румянцева – старший сержант принял командование на себя. В итоге от взвода осталось три исправных пулемёта и три человека: сам Румянцев и двое раненых рядовых – Веркашанцев и Блинов.
Ранним утром 22 февраля немцы поднялись в сокрушительную атаку. Александр один действовал у трёх пулемётов, перебегая от одного к другому. Недалеко бил пулемёт Игоря Графова. Из своего взвода он остался один, потому как незадолго до атаки немцев ему пришёл приказ оставить плацдарм. Оставшиеся в живых люди с оружием успели уйти. Все, кроме Графова. До Румянцева приказ об отходе так и не дошёл. Северный плацдарм, как отвлекающий манёвр, к тому времени выполнил своё предназначение. Основное наступление на Прибалтику началось с Южного плацдарма, а Нарву освободили только 26 июля 1944 года.
Лейтенант Графов в итоге погиб, лыжники с боем прорвались к реке, и ушли на правый берег. В какой-то момент стало понятно, что выстоять не удастся и старший сержант Румянцев принял решение вызвать огонь на себя – с другого берега грянул залп «катюш».
Противник притих, но утром 23 февраля всё началось сначала. Александр Евдокимович отбивал одну атаку немцев за другой. Солдаты противника подходили так близко, что могли добросить до пулемётчика гранату. Над позицией Румянцева грохотали автоматные и пулемётные очереди, то и дело разрывались снаряды.
Ночью заговорила наша артиллерия, и началось наступление – советские войска отбросили противника. Здесь на плацдарме, они и нашли Александра Румянцева. В ходе боя ему разбило руку, три осколка засели в шее. Бойца завалило землей и откапывавший его товарищ, пробил лопаткой голову. Румянцев был практически в бессознательном состоянии.
Вот что пишет о герое в своём очерке «Подвиг на Нарве» сегежский журналист К. Рязанов (его очерк о себе Александр Евдокимович считал единственным близким к правде из множества написанных):
— Почти 40 атак противника отбил за эти дни Александр Евдокимович. Около 250 вражеских трупов устилали поле перед позициями зенитчиков. Пулемёты были почти погребены под горами стреляных гильз. Потом их подсчитали. Около 10 тысяч выстрелов сделал Румянцев, отбивая наседающего врага.
Звезда Героя
1 июля 1944 года Александру было присвоено звание Героя Советского Союза. 5 июля Звезду в госпитале №360, который находился на перемычке между Чудским и Псковским озёрами, от имени правительства ему вручал сам командующий 2 ударной армией генерал-полковник Иван Иванович Федюнинский.
На родину героя его матери Елизавете Мироновне в далёком 1944 году пришло вот такое письмо (вчитайтесь и оцените этот стиль):
«Дорогая Елизавета Мироновна! Примите наше поздравление и благодарность за сына-героя, которого Вы вырастили для Родины. Ваш сын Александр Евдокимович с несколькими товарищами в ожесточённом бою за нашу священную Родину, за счастье русского народа проявил высокий героизм. Он не дрогнул перед превосходящим в количестве озверелым противником, наседавшим со всех сторон на горсточку бойцов, дравшихся под командованием Вашего сына. Он не убоялся смерти, могущей постичь его, и принял неравный бой и вышел победителем. Немецкими трупами была завалена земля вокруг Александра Евдокимовича, но ни одного метра нашей священной земли не досталась врагу…»
После лечения в госпитале солдат снова встал в строй. До Великой Победы оставалась Прибалтика и Польша, ещё одно ранение и тяжёлая контузия – чудом остался жив. Войну закончил за Штеттином, командуя взводом зенитных пулемётов.
После возвращения домой Александр Евдокимович вернулся в варочный цех комбината, где работал перед самым началом войны. Через несколько лет старые раны и две контузии заставили его выйти на пенсию – в 35 лет. Умер он на 56-м году жизни – в 1977 году. Похоронен на Сегежском городском кладбище.
Под грифом «секретно»
— Моя бабушка Елизавета Мироновна бережно хранила все письма в шкатулке из оргстекла. На крышке был выгравирован сюжет из древнерусских былин, – вспоминает Владимир Румянцев. – Но то письмо, написанное в первый день войны, у неё не сохранилось. Она почтой отправила его в Медвежьегорский военкомат, чтобы к маленькой зарплате ей назначили пособие. Письмо с фронта было подтверждением, доказательством, что её сын красноармеец и находится на фронте. Пособие бабушка получила, а письмо так и осталось в военкомате. Всё это время оно находилось в Особой папке.
В конце прошлого года архивы Медвежьегорского райвоенкомата открыли и нашли там 43 письма с фронта. Владимиру Александровичу его торжественно вручили на пленарном заседании закрытия Всероссийской «Вахты памяти» в Петрозаводске.
Начальник отделения по работе с гражданами военного комиссариата Республики Карелия Светлана Калинина рассказала в своём выступлении, что все найденные в архиве письма отправлены родным накануне и в первые дни Великой Отечественной войны. Все они служили на приграничной территории: в Эстонии, Западной Белоруссии, Западной Украине, Ленинградской области. Многие погибли в первые же месяцы войны.
— После смерти папы я побывал практически везде, где он воевал, встретился со многими его однополчанами. А ещё узнал, что в музее артиллерии Санкт-Петербурга хранится зенитный пулемёт ДШК серии ДО №1075, – говорит Владимир Румянцев. – На заплечных ремнях для переноски разобранного пулемёта в походном строю написано химическим карандашом: «Саня Румянцев». Не смоешь и не уберёшь такую надпись. Священный долг перед Родиной, перед своим народом Саша Румянцев выполнил до конца, с честью и достоинством.
Фото предоставлено Владимиром Румянцевым
Чтобы узнавать новости быстрее остальных, вступайте в наши группы в социальных сетях «ВКонтакте», Facebook, Instagram, «Одноклассники».
